Расстрелянная пустая бумажная птица понесёт весточку солнцу. Она скажет ему, чтоб не всходило, чтобы дальше сидело на грязном насесте чужой мечты, которая не хотела выходить из наших душ. Я не знаю, сколько это продлится, не знаю, до чьей поры мы будем засыпать в салате из мелко нарубленных мыслей и чувств, а просыпаться одетыми в шёлковый свет неумирающей луны. Не знаю, сколько ещё кровавых капель упадёт с чужих губ в наши усталые глаза и выжжет их в беспомощной и безнадёжной попытке добраться до земли, слиться с её всепоглощающей болью. Не помню уже, когда в последний раз набрякшие разумом руки отнимали свободу границ у издохшей под чьим-то ненужным забором судьбы. Всё это было так давно... тогда ещё, наше тело лежало на асфальте условностей и восприятий, а душа из расхристанного горла утекала, нервно смеясь, в ничто, сменяясь чужими традициями.