В эту ночь красным светом сочится воздух,
И вонзаясь в него руки вязнут, как в пасти словА.
Я хотел бы понять тебя, слышишь, видение ночи,
Но кряхтя завертелась на печке старуха-душа.
Нынче в комнате громкие крики о тщетности дела,
Это стаи чужих воробьёв собрались вылетать.
Моя совесть их ловит, сидит притаившись в засаде,
Чтобы после, как кошка, со смертью добычи играть.
Вот топорик цинизма моим равнодушьем наточен,
Можно смело сбривать со щеки ненавистную боль.
Она портит меня, она хочет, чтоб я был изгоем,
В этом мире холёных сердец и зажмуренных глаз.
А на дальней стене висит старая, пыльная палка.
Она вместо ружья, но кто знает, вдруг мне повезёт,
И издав тяжкий вздох, вперемешку с чиханьем и скрыпом,
Она выстрелит свежей идеей в затравленный мозг.
Я врастаю в листы, меня терпит одна лишь бумага,
И закон выживанья оставил меня за чертой,
Отделяющей зёрна рассудка, от плевел мечтаний,
И летящих к незримому солнцу, от старых душой.
В это утро светло, только если найти выключатель
А сознанье в дерьме, но уже от своих воробьёв
Успокоившись совесть сидит на душе и мурлычет
Я не знаю кто первый войдёт, но готовлюсь стрелять.